Иркутянин Ларин

Сегодня в рубрике «Моя родословная» — удивительная история семьи заместителя руководителя регионального управления Федеральной антимонопольной службы по Иркутской области Ивана Ларина

Бабушка Ивана Игоревича Ларина по матери (Ревекка Вольфовна) в девичестве носила фамилию Альперт. Фамилия в еврейской традиции примечательная. Некогда эту фамилию в Европе носили четыре родственных раввинских рода, которые ведут свое родословие от средневекового мудреца, толкователя Талмуда и других священных книг Рабейну Шломо Ицхаки, известного под акронимом РАША. А сам РАША, если верить общепринятому представлению иудеев, является прямым потомком царя Давида. Со стороны же отца Иван Ларин сумел докопаться только до своего прадеда Александра Тырышкина, проживавшего в деревне Старая Барда прежней Томской губернии (в настоящее время — райцентр Красногорское в Алтайском крае). Село Старая Барда было основано в 1811 году. Люди там селились, по всей вероятности, весьма предприимчивые и фартовые. Экономической основой жизни к началу XX века стала крепкая Старобардинская маслобойная артель, которая умудрилась от своих прибылей даже купить в 1912 году английскую турбину и электрифицировать свой населенный пункт. Это была первая сельская электростанция в Сибири.

— Вот так причудливо тасуется колода, — подытоживает Иван Игоревич. — Через моих отца и мать породнились, выходит, ветхозаветный Давид со старобардинцами Тырышкиными. Один из бабушкиных братьев со стороны отца жил где-то в Казахстане, дед Ларин — откуда-то с Малороссии, которую теперь мы называем Украиной. Прабабка по матери Двойра Брамзон родилась в Кракове, тогда это был провинциальный город на западной окраине Российской империи, как и Варшава, впрочем. Если копнуть пять-шесть поколений, где открывается уже несметное количество предков, так ведь в твоих генах, оказывается, закодирована история всей России, да и не только России.

И все же о своих предшественниках по линии матери, а если еще точнее, бабушки Ревекки Вульфовны, урожденной Альперт, Ивану Ларину известно подробнее и точнее. Легче искать информацию. Ведь его еврейские предки жили в Иркутске, а в Иркутской губернии обосновались еще в конце XIX века. Сохранились какие-то архивные записи, старые фото, воспоминания родных и знакомых. И, что еще больше вдохновляет и подхлестывает интерес, в Иркутске по сей день стоят дома, принадлежавшие многочисленной еврейской родне Ивана Ларина.

Например, памятник, внесенный в реестр исторического наследия под названием «Усадьба Брамзона», — три деревянных дома на ул. Дзержинского, 37, 37а и 37в. Прежде эта улица называлась Арсенальной. И до революции на этом месте, практически на углу с ул. Декабрьских Событий, тогда еще Ланинской, красовались пять домов, составлявших вместе усадьбу зажиточного иркутянина Мошека Брамзона и его семейства. Мошек Менделев (сын Менделя. — Прим. автора) Брамзон 1868 года рождения прибыл к отцу Менделю и брату Эноху, сосланным царским указом в Баргузин. Баргузин в то время был местом ссылки, куда направляли практически всех без исключения еврейских ссыльных. Здесь, в Баргузине, Мошек Брамзон познакомился со своей будущей женой Мирой Абрамовной Дубниковой.

О Дубниковых тоже стоит сказать особо. Это была большая, разветвленная семья, представленная самыми различными социальными типами. Самый «ранний» из Дубниковых — сибиряков, можно сказать, один из основателей рода, Мойше-Герше Самойлов (Моисей Самойлович) подростком пришел в наши места в составе большой семьи, отправившейся за своим кормильцем Самуилом, сосланным, как гласит семейное предание, за фальшивомонетничество. Пришел буквально, то есть пешком по этапу из городка Дубно на Украине, дорога заняла целый год. Фамилии у пришлых тогда еще не было, поэтому по названию города выбытия всем присвоили фамилию Дубниковых. Позднее родственных семей Дубниковых в Баргузине было немало, как и в Иркутске, куда они со временем переселились.

Отец прапрабабки Ивана Ларина Миры Абрамовны — Абрам Самойлович Дубников был руководителем Баргузинской молельни, вел записи о рождениях, браках и смертях еврейских поселенцев, делал обрезание младенцам, возглавлял общую молитву. В Иркутске многие Дубниковы потом жили на широкую ногу, держали магазины. Особенно примечательна была фигура брата Абрама — Исая Соломоновича Дубникова, купца первой гильдии, владельца мануфактуры, минерального завода и прочего состояния. Он держал кожгалантерейную торговлю, и не только. После отъезда в Москву известного иркутского купца Авраама Рафильзона, основателя торгового дома «Рафильзон и Мильнер», он купил у последнего галантерейно-парфюмерный магазин в доме Бобковой на улице Ивановской, который мы теперь знаем как торговый центр «Сезон». А богатый двухэтажный дом Исая Дубникова примыкал к мелочному базару в районе нынешнего цирка. На старинных фото хорошо виден этот дом с кованым балкончиком на втором этаже рядом со всем известным Домом Файнберга. Дом стоит и ныне, числится по адресу: пер. Гусарова, 2. В нем расположен кожно-венерологический диспансер.

Были в семействе Дубниковых и пламенные революционеры. Родная сестра Ивана Ларина Татьяна Ларина, которая кропотливо занимается родословной и ведет переписку с отдаленной родней в Москве и Израиле, отыскала интересные сведения о некоторых карбонариях. Например, о Минее Моисеевиче Дубникове — профессиональном революционере. Он организовывал революционные кружки, уходил на нелегальное положение, пытался даже организовать побег заключенных Александровского централа из тюремной больницы. Сам попадал под арест, был приговорен к 8 годам каторги, на 6 лет стал узником Александровской каторжной тюрьмы. После 1917 года он перебрался в Иркутск, став уполномоченным снабженцем Бодайбинского края продуктами первой необходимости. Потом уехал во Владивосток, далее — в Москву.

— Прапрабабушка Мира Абрамовна Брамзон доживала свой век в усадьбе Брамзона, — рассказывает Иван Ларин. — О ней упоминает в своих мемуарах «Земля и корни» некая Н.Н.Михайлова, которая жила в одном из «уплотненных» после революции брамзоновых домов. Она вспоминает жену прежнего хозяина усадьбы, которую соседи звали Брамзонихой. Она пишет, что «это была одинокая маленькая, худая, серенькая старушка, тихая, прибитая жизнью. (…) Она обитала в одной из комнат своего бывшего дома. Комнатка была крохотная, узкая, с одним окном, без печки. Брамзониха как-то тихо и незаметно ушла из жизни».

Грех не упомянуть еще одного колоритного родича нашего героя — Самуила Брамзона, можно сказать, «великого комбинатора». Этот человек в 30-е и 40-е годы держал полулегальный бильярд в иркутском ресторане «Арктика», где у него было что-то вроде штаб-квартиры. Игроки и болельщики и сам «бильярдный король» Брамзон делали нешуточные денежные ставки. Кроме того, Самуил устраивал по заявкам, как сейчас бы сказали, «корпоративных клиентов» так называемые аккордные гастроли заказных артистов эстрады и цирка в стиле театра «Варьете». Ловкий импресарио даже организовал бильярдные турниры в ресторанах Харбина, в которых участвовали белоэмигранты. То, что его развлекательная коммерция простиралась и за границу, наводит на мысль о связях Соломона Брамзона с «компетентными органами». Жаль, пока неизвестно, кем именно этот теневой импресарио приходится Лариным. Но тщательная работа по восстановлению родового древа продолжается, на нем еще немало неразведанных ветвей и отростков.

Хотелось бы потомкам узнать, кто из сестер, дочерей или, может быть, племянниц Мошека Брамзона была совладелицей одного из крупных иркутских банков. Семейная память утверждает, что это было отдельное здание в центре города, которое после революции было конфисковано правительством для административных нужд. Возможно, речь идет о Русско-Азиатском банке? Пока с уверенностью об этом говорить не приходится, нужны веские документальные подтверждения.

Что ж, Иван Ларин и его сестра Татьяна полны надежд на новые захватывающие открытия в исследовании своих истоков.

— Конечно, начав копать, мы уже не сможем остановиться, — признается мой собеседник. — Не корысти ради, как вы понимаете. Реституцией недвижимости заниматься не намерены. Наша награда — знакомство с предками, возможность прикоснуться к их характерам и судьбам. Как видим, фигуры среди них встречались весьма живописные, от фальшивомонетчиков и смутьянов до торговых воротил и агентов ЧК. Пока мы более-менее разобрались с маминой и бабушкиной по маме родословной. С еврейской темой, так сказать, в нашей фамильной симфонии. Пушкин говорил: «Поскреби русского — найдешь татарина». Нам и скрести особенно не пришлось, чтоб обнаружить «богоизбранную» кровь. Наша прабабушка Двойра Мошековна (Вера Моисеевна Брамзон) вышла замуж за Вульфа Альперта. Ее дочь Ревекка — за русского Ивана Григорьевича Боровкова, а уже внучка, наша мама Нина Ивановна Боровкова — за русского Игоря Ивановича Ларина. Так что мы евреи только на четверть. По мироощущению мы, я думаю, — иркутяне, для которых, мне кажется, национальный вопрос никогда не стоял слишком остро. Мы тут издавна привыкли дружно жить всем скопом: и славяне, и коренное население, и татары, и поляки, а теперь уже и мигранты из Средней Азии, и китайцы… Ноев ковчег, одним словом…