«Главное для меня — не предать и сделать все, что обещал»

Председатель областного парламента Сергей Брилка рассказал о своей жизни, работе и семье

Продолжение. Начало в № 20

В прошлом номере газеты «СМ Номер один» героем нашей постоянной рубрики «Наши люди» был Сергей Брилка, председатель Законодательного собрания Иркутской области. Мы поговорили о его детстве, учебе в школе, карьере профессионального футболиста. Закончили беседу на том, как Сергей Фатеевич стал работать в крупном строительном тресте — Иркутскжилстрое. Сейчас продолжение разговора.

«Могу снять шляпу»

— Сергей Фатеевич, расскажите о вашей работе в тресте «Иркутскжилстрой».

— Сначала стоит рассказать о самом тресте. Он был основан еще в 30-е годы прошлого столетия. Почти все знаковые городские объекты были построены этим трестом. Выйдите, например, в самый центр города — сквер Кирова. Что мы видим вокруг? Здание областного правительства, институт иностранных языков, гостиница «Ангара», здание Иркутскэнерго, здание Востсибугля, здание Центрального банка — все это в свое время построил Иркутскжилстрой. На его базе были сформированы крупные строительные организации региона — трест «Иркутскспецстрой», Иркутский домостроительный комбинат. В то время здесь работали выдающиеся специалисты, настоящие авторитеты строительной отрасли, которые, по сути, построили почти весь Иркутск. В их числе управляющие трестом: Анатолий
Васильевич Чекашов, Юрий Александрович Ладейщиков, Александр Филиппович Паньков, Николай Васильевич Кожевников, Владимир Григорьевич Кайков, Вячеслав Павлович Источников, Юрий Иванович Милов; заместители управляющих трестом: Александр Наумович Абясов, Михаил Борисович Мойжес, Анатолий Иннокентьевич Гессен; главные инженеры треста: Виталий Иннокентьевич Курилов, Александр Константинович Ульянов, Виктор Александрович Бисикало, который, кстати, проработал в этой должности 17 лет; начальники строительных управлений: Александр Алексеевич Клячин, Павел Маркович Адамчук, Виктор Александрович Шушаков, Иван Мефодьевич Овчинников, Юрий Вениаминович Волков, Геннадий Андреевич Сафронов, Виктор Михайлович Россов. А какие были рабочие и бригадиры в управлениях треста «Иркутскжилстрой»! Они могли построить все, хотя технологии и материалы были совсем не такие, как сегодня. Труд в большей степени был ручным, но коллективы добивались поразительных результатов.

Мне посчастливилось работать с В.Г.Кайковым, В.П.Источниковым, Ю.И.Миловым, В.И.Куриловым, А.К.Ульяновым, В.А.Бисикало, А.Н.Абясовым, А.И.Гессеным и А.А. Клячиным, Г.А.Сафроновым, В.М.Россовым, П.М.Адамчуком и Ю.В.Волковым. Мне сильно повезло, что я попал именно в Иркутскжилстрой. Для меня он стал школой профессионального становления. И вот эти люди стали поистине моими учителями и наставниками. Помните, была такая песня: «...кто нас выводит в люди, кто нас выводит в мастера». Эти слова относятся к каждому из этих людей.

На тот момент, когда я начал работать в Иркутскжилстрое, он специализировался на возведении социально-культурных объектов. Наши стройплощадки были, по сути, в каждом иркутском микрорайоне. Строилась Синюшина Гора — трест возводил там две школы и три детских садика. В микрорайоне Первомайском строили школу и два садика, в Университетском — тоже школу и два садика, в Солнечном — школу и три садика. В микрорайоне Байкальском — школу, два садика, поликлинику и т. д.

Свою карьеру в тресте я начинал с должности мастера, потом стал прорабом, потом начальником строительного управления. Примерно в это же время обком партии дал тресту установку работать не только в городе, но и на селе. Это совершенно другая специфика, которая требовала новых решений в организации труда. Мы изучили опыт золото-добывающих артелей, которые активно применяли вахтовый метод работы, и решили перенести этот метод в строительство.

И вот сгорела школа в Качуге. Тресту дали задание построить новое здание, и наше строительное управление вышло на объект. Работали вахтовым методом, плюс работы вели круглосуточно. В итоге за два года мы школу построили. Потом сгорела школа в Усть-Ордынском — и мы строили здесь школу, садик, жилые дома, применяя все тот же вахтовый метод.

Темпы строительства высокие, зарплата у людей растет. В нашем управлении ПМК-173 заработную плату получали в три раза выше, чем в некоторых других строительных организациях. Меня, как начальника строительного управления, и инспекция по труду проверяла, и чего только со мной не собирались делать... В итоге у меня сложилась на тот момент в наших профессиональных кругах определенная репутация. И тут возникает потребность провести подготовительные работы для строительства «Микрохирургии глаза». Все, в том числе и наш управляющий треста, находят благовидные причины, чтобы отказаться. Связываться со столь проблемным объектом никто не хочет.

— А чего тут проблемного-то?

— Контракт с финнами — раз, контроль правительства — два. И вот меня напрямую, минуя управляющего трестом, вызывает председатель горисполкома Юрий Александрович Шкуропат и говорит: «Я наслышан про тебя. Не возьмешься ли за это дело?» Я говорю: «Мне нужно со своими бригадирами обсудить». Встречаюсь с ними, объясняю ситуацию. Они мне говорят: «Фатеич, все сделаем». Согласовали с управляющим треста — и буквально на следующий день зашли на строительную площадку. Начали в октябре, когда еще тепло было, а в ноябре уже мороз ударил. И тут финны приезжают, которые сам корпус должны были строить. И вот один из них, самый главный, в кепочке, пальтишке, стоит на краю котлована, дрожит от холода. По контракту, к 1 марта все подготовительные работы должны быть закончены.

Журналисты меня спрашивают, все ли будет готово к строительству. Я отвечаю: «Сделаем». И вдруг этот самый финн в кепке говорит: «Не верю!» И добавляет: «Если будет готово, я могу снять перед ним шляпу». 23 февраля мы передаем им готовый объект, и этот финн действительно снял шляпу. И сказал при всех: «Вы помните, что я обещал, и я перед этим человеком снимаю шляпу».

Потом Юрий Шкуропат меня еще раз вызывает: «А школу меньше чем за год построишь?» «Построим», — говорю. И опять же, используя трехсменную работу, школу в седьмом микрорайоне Ново-Ленино мы построили за девять месяцев. Думаю, это был рекорд того времени.

В этот же год меня назначили управляющим трестом «Иркутскжилстрой». За время, пока я им руководил, мы построили еще три школы, пять детских садов, аудиторный блок ИВВАИУ, операционный блок городской больницы № 1, стоматологическую клинику в микрорайоне Солнечном, инфекционную больницу на Синюшиной Горе, два корпуса Ивано-Матренинской больницы, ВЦ облстатуправления, НИИ железобетона, блок ЭВМ Сибирского энергетического института, здание ВДПО (ныне ГУ МЧС), здание предприятия геодезии и картографии на набережной, общежития для пединститута и нархоза, несколько групп домов в микрорайоне Солнечном и многое другое.

В команде губернатора

— Сергей Фатеевич, вы возглавляли трест, у вас был высокий авторитет в строительной отрасли. Как получилось, что вы ушли во власть — стали заместителем губернатора?

— Я думаю, что Борис Александрович Говорин, когда он еще работал мэром, наверное, каким-то образом выделял меня среди других управляющих трестами. На тот момент все они были мощными профессионалами с огромным опытом работы: Антон Иосифович Шлойдо, Александр Сергеевич Шустиков, Юрий Иванович Ковалев, Святослав Ксенофонтович Виноградский, Анатолий Алексеевич Сорокин. И я с ними, 36-летний. У Бориса Александровича было такое правило, которое, наверное, стоило бы и сейчас как-то возобновить: выездная планерка.

Раз в месяц он всех нас сажал в микроавтобус, и мы ехали по городу. И он рассказывал: вот здесь мы с Анатолием Алексеевичем Сорокиным строим троллейбус в Юбилейный, потом троллейбус в Первомайский или троллейбус на Синюшку. Заезжаем в Университетский, Первомайский, смотрим, как Александр Сергееевич Шустиков возводит многоэтажки. Антон Иосифович Шлойдо показывает свою работу: депо для троллейбусов, перекачивающие КНС, тяговые подстанции... А у меня — школа, детский сад. Понятно, что к каждому объекту повышенное внимание. Бывали поводы и для критики. И вот пришел черед к 50-летию Победы построить госпиталь для ветеранов. На объекте работает наш трест, Иркутскжилстрой. Такая же планерка — приезжаем на госпиталь. Обошли стройку, заходим в штаб. Говорин требует: «Докладывайте». Я докладываю: «1 сентября сдача». Ковалев: «Да ничего он, Борис Александрович, не сделает». Шустиков: «Не сделает». Шлойдо: «Да, тяжело…» Как сейчас помню всю эту сцену: сидят наши строительные «динозавры» и лениво так меня обсуждают. Говорин поворачивается ко мне. Я говорю: «Борис Александрович, я уважаю своих коллег и никогда не даю своей оценки их работе, но за наш трест я отвечаю. Раз мы дали обязательство 1 сентября сдать, значит, сдадим». Госпиталь в итоге мы сдали в срок.

И когда Бориса Александровича избрали губернатором, он меня пригласил буквально через пару дней после избрания. «Хочу сделать, — говорит губернатор, — тебе предложение стать моим заместителем. Я вижу, что ты можешь работать. Сказал — сделал. Нам такие люди нужны». Через неделю я вышел на работу в администрацию Иркутской области.

— Я думаю, история вашей работы в «сером доме» заслуживает отдельного рассказа. В рамках этого разговора выделите какие-то особые вехи…

— По решению губернатора мы перешли на систему, при которой определялись приоритетные объекты, и мы направляли финансовые потоки на завершение их строительства. Считаю, это было очень важным решением, требующим определенной политической смелости. До нас система была такой: старались никому не отказывать, от этого деньги распылялись: много чего строилось, но мало что сдавалось в эксплуатацию. И мы начали отказывать депутатам, которые ходили к нам каждый день и требовали: дай денег на то, дай мне денег на это. Был установлен тотальный контроль за каждой стройкой.

Что касается системы жилищно-коммунального хозяйства, то на тот момент это было совершенно заброшенное направление работы.

Мы создали областное управление ЖКХ и диспетчерскую службу. Мы создали областной аварийный материально-технический запас. Это определенные ресурсы. За счет них снималось напряжение, которое могло возникнуть в течение года в любой точке региона. На тот момент вся система жизнеобеспечения была разбалансирована, постоянно были угрозы размораживания городов. Могло произойти что угодно, и для этих непредвиденных случаев, чрезвычайных ситуаций необходимо было иметь определенные средства и материально-технический аварийный запас.

— И были случаи, когда этот запас приходилось применять?

— Да. Может, вы помните, как в одну из зим начал замерзать микрорайон в Нижнеудинске. Случилась авария на котельной, и ситуация была чрезвычайной. Мы спасли ситуацию тем, что при активной помощи начальника ВСЖД Геннадия Павловича Комарова чуть ли не с исторического постамента выкатили паровоз, подключили его к сетям и отапливали этим паровозом дома. Пока паровоз буквально спасал микрорайон, мы поставили бойлеры, за месяц смонтировали электрическую подстанцию и потом на нее переключили сети.

Еще более сложная ситуация сложилась уже другой зимой в Усть-Куте. Была угроза того, что вся городская система теплоснабжения будет разморожена. Какое-то время даже стоял вопрос о полной эвакуации людей. Но благодаря тому, что у нас к тому времени было создано управление жилищно-коммунального хозяйства, где работали наиболее сильные на тот момент специалисты, существовал областной стратегический запас, мы выправили ситуацию, в буквальном смысле спасли Усть-Кут. Здесь не могу не вспомнить Петра Александровича Воронина и Николая Ивановича Попова, которые мужественно решили эту задачу. Они настоящие профессионалы своего дела.

— Насколько я помню, вы возглавляли комиссию по чрезвычайным ситуациям. Скажите, а лесные пожары тогда тоже были?

— К сожалению, и тогда были. Помню, как в Иркутской области от лесного пожара полностью сгорела деревня Боровое. Прилетаем туда: от деревьев до ближайшего к ним дома метров 300. Но верховой пожар был такой силы, что раскаленный вал по воздуху легко преодолел это расстояние и накрыл деревню. Это было страшно… Не менее страшными были падения транспортного самолета «Руслан» в Иркутске II и самолета Ту-154 в Бурдаковке, наводнение на Лене в 2001 г., когда полностью водой был снесен г. Ленск в Якутии. Знаете, такое не забывается. Эти жуткие картины до сих пор стоят у меня перед глазами.

Сильные люди

— Сергей Фатеевич, в вашей жизни, безусловно, были встречи с какими-то интересными, неординарными людьми. Кто вам запомнился больше всего?

— Могу назвать несколько фамилий. Первая — это Александр Петрович Веденеев, открывший мне в юности дорогу в большой спорт. Это тренер, который учил меня не просто футболу, а интеллектуальной игре. Его уроки сильно помогли мне в жизни.

Вторая фамилия — это Сергей Кужугетович Шойгу. С ним я встретился, когда работал в администрации Иркутской области. В конце 1997 года в Иркутске II упал самолет «Руслан». Во время оперативного совещания, которое проводилось буквально через три часа после катастрофы, Шойгу поинтересовался, кто отвечает за инженерную службу. За этот сектор работы отвечал я. Шойгу повернулся ко мне и сказал: «Гнать тебя надо с работы!»

— А почему у Шойгу была на вас такая реакция?

— Ситуация была такая: горел керосин, столбы дыма и огня стояли выше девятиэтажных домов. Пожарные работают, полностью тушат огонь — и наступает полная темнота… Я, как ответственный за инженерную службу, должен был все это предвидеть, поставить там освещение, хотя, честно сказать, нам и без этого проблем на тот момент хватало. Часов через 12 мы с ним второй раз столкнулись, уже на крыше того дома, куда упал хвост самолета. Шойгу приказывает хвост снять. Летит Черномырдин, и до его приезда хвост надо убрать и увезти на территорию завода, где уже работала комиссия. Пригнали два 75-тонных крана КАТО. Начали поднимать хвост, а он тяжелый, парусность большая, дует сильный боковой ветер. Мне крановщик говорит: «Фатеич, не удержим хвост, завалимся вместе с ним». Шойгу настаивает: «Снимай». Я говорю: «Нет, я стяну этот хвост с дома». Пригнали мощный трактор, нашли тросы и быстренько стащили все это дело, сломав всего одну балконную плиту.

А после того как мы с ним в третий раз столкнулись, он сказал: «Ну ладно, парень, я тебя зауважал». А дело было так: полуразрушенный дом, на который «Руслан» упал, изначально собирались взорвать. А там вдоль улицы Мира стоят девятиэтажки, штук шесть. Плюс пятиэтажка, с которой мы хвост стянули, детский дом, школа. Зима, холод, все промерзло. Какие будут последствия у взрыва — кто знает? В общем, уперся я: не дам дом взрывать! Вызывает меня Шойгу в штаб. Я ему говорю: «Я разберу этот дом, дайте мне 48 часов». Он посмотрел на меня внимательно и говорит: «Хорошо, я вам даю 56 часов».

— У вас на тот момент уже был план, как дом разобрать?

— Точного плана не было. Начали мы с того, что установили два экскаватора-драглайна, подвесили к ним такие металлические груши — у строителей они называются клин-бабами. И давай мы этот дом утюжить. Неясно было, хватит нам двух экскаваторов или нет, но я для себя решил: не будем справляться — пригоним еще технику. Опять не хватит — пригоним еще. Хватило двух — весь этот дом мы разбабахали часов за восемь. И еще сутки вывозили, затем засыпали площадку слоем щебня. Получилась ровная площадка. Наутро губернатор, Шойгу, руководство завода стояли между школой и детским домом, и Шойгу вдруг предложил: «А давайте вы построите здесь храм». Так в итоге и произошло, но это было уже позже. А тогда мы еще несколько раз встречались с ним, и я все больше понимал, насколько это сильный и требовательный человек. 

А третий человек, который меня поразил, — это Борис Евгеньевич Патон, выдающийся специалист в области металлургии, сварки, технологии металлов. Ему через два года, дай бог, сто лет будет.

Уже после ухода из областной администрации я работал руководителем проекта по строительству пятой серии Иркутского алюминиевого завода. При разработке новой технологии инженеры в проектное решение заложили сварное соединение, увидев в этом экономический эффект. Заложить-то заложили, а как это делать, никто не знает. Мы собираем группу сварщиков, инженеров, проектировщиков и летим в Киев к Патону. Он дважды Герой Социалистического Труда СССР, Герой Украины, ему прижизненно в центре Киева поставили памятник, на автомобиле вместо номера написано «Патон».

Приехали к нему, стоим на крыльце института, ждем. Подъезжает машина, из нее выходит дедок, такой сухонький, живой: «Ну что, сибирячки, не можете без нас?» «Конечно, — говорю, — не можем». Он улыбается и так по-дружески говорит: «Ну что, пойдем, ребята, ко мне в кабинет». Приходим, он обращается к кому-то: «Зови банду». А «банда» — это его заместители, начальники отделов. Приходят все эти люди, он им и говорит: «Коллеги, мы с вами в космосе сварили, мы под водой сварили. И что же теперь мы сибирякам первый за 20 лет промышленный заказ сварить не сможем? А ну за работу!» И уже через неделю был результат. Они нам не просто технологию разработали, они дали оборудование, расходный материал, все у себя испытали и направили к нам специалистов, которые сопровождали процесс сварки в течение полутора лет.

Борис Евгеньевич не просто меня поразил, он меня до слез растрогал, когда сказал: «До чего мы довели страну!» Это настоящий патриот, который не смирился, что такая мощная держава, как Советский Союз, прекратила свое существование.

И еще один человек, про которого мне хотелось бы сейчас рассказать, — Иосиф Давыдович Кобзон. Это было в то время, когда строился госпиталь для ветеранов. Тогда я дружил с Владимиром Шагиным, директором Иркутского музыкального театра. К сожалению, он ушел от нас три года назад. И вот я говорю ему: «Володя, ты знаешь, народ у меня сильно устал, на госпитале уже несколько месяцев пашет без остановки. Как бы людей поддержать?» Он отвечает: «Завтра к нам Иосиф Давидович прилетает, переговорим». Мы в аэропорту его встретили, и я к нему обращаюсь: «Я управляющий трестом. Строим важный объект для города. Не могли бы вы выступить? Я оплачу». Он спрашивает: «Какой объект?» Я говорю: «Госпиталь для ветеранов войны и труда». Он: «А за что платить? Я член всероссийского комитета по празднованию Дня Победы. Как я могу не выступить?»

Приезжаем на объект. Актовый зал уже готов. Сидений, правда, еще нет. Он с помощником приходит. Я спрашиваю: «Может, оркестр какой-нибудь надо? Или рояль?» Он: «Не надо, электрический синтезатор привезите — и хватит». Мы покупаем в «Мелодии» новенький синтезатор «Ямаха», устанавливаем его. Кобзон тем временем в кабинете у директора столовой постелил на пол газетку, переоделся в концертный костюм. И полтора часа, не уходя со сцены, он давал концерт. Потом мы проехали в музыкальный театр, и он там еще три часа выступал. Я до сих пор удивляюсь силе этого человека.

Главная ценность

— Сергей Фатеевич, вот вы сейчас много говорили о людях, которые в разный период жизни находились с вами, оказали, возможно, на вас какое-то влияние. А у вас какие ценности в жизни?

— Отец всегда говорил: «Никогда ни перед кем не оправдывайтесь. Делайте — и делом доказывайте свою правоту. Если чувствуете, что не можете сделать, или не видите завершения — лучше не беритесь». Это не заповедь, а просто отеческие наставления, которые он нередко произносил в разных ситуациях и в разных контекстах. А каких-то теоретических, философских заповедей у меня нет. Я иногда ругаюсь; наверное, кого-то обижаю, но главное для меня — не предать, сделать все, что обещал. На примере отца я с детства стал понимать, что надо обязательно вкладывать в детей. И я всю жизнь это делал — постоянно строил детские сады, школы. Горжусь, что, несмотря на постоянную загруженность, я никогда не забывал о своей главной личной ценности — моей семье.

— Расскажите о ней.

— У меня двое детей, двое внуков. Сыну 38 лет, дочери 25. Сын пошел по моим стопам — стал строителем. Уже в 17 лет он начал строить первый дом под приглядом своего дядьки, моего старшего брата. После этого у него было несколько своих проектов. Я старался не вмешиваться в его работу. Он окончил три вуза, вполне самостоятельный парень, у него дочка и сын, мои внуки. Моей дочке 25 лет. Она окончила иркутскую 47-ю школу, которую, кстати, построил наш трест, после чего поступила в Плехановский университет. Окончила его, получила второе высшее образование, сейчас работает в госкорпорации «Росатом» в международном дивизионе. Ей дважды доверили выступать на заседаниях конференции экономического и социального совета ООН в Нью-Йорке с докладами на английском языке. Я люблю своих детей, хоть напоказ свои чувства редко выставляю.

— А как вы с женой познакомились?

— Очень просто. Я жил на Пушкина, 54, в деревянном доме. А тут на улице Клары Цеткин Востсибуголь строит пятиэтажный дом. И среди его жильцов была моя будущая жена. Мы познакомились, пару раз встречались, в итоге я серьезно ею увлекся. Она в мединституте училась на стоматолога, практику проходила в факультетской клинике, которая на улицу Карла Маркса торцом выходит. То есть прямо напротив нархоза, где я тогда учился. Я, конечно, знал об этом и решил наши отношения как-то укрепить: пойду, думаю, зубы проверю. А зубы у меня как у отца — крепкие. Вот только недавно первый раз один зуб лечить пришлось. Прихожу в клинику, меня посадили в кресло, подходит ко мне Люда. Я рот раскрыл, она туда смотрит… Долго, наверное, смотрела, потому что уже завкафедрой нами заинтересовался. Подошел, тоже ко мне в рот заглянул и спросил: «Люда, а чего ты там смотришь-то? Там смотреть нечего». Она говорит: «Ну, я тут, наверное, немножко почищу…» И вот уже 41 год мы живем вместе. Она окончила институт, защитила диссертацию, достаточно долго работала в практическом здравоохранении, потом преподавала в мединституте. Выучила много талантливых ребят-стоматологов.

Сила предопределения

— Знаете, Сергей Фатеевич, а я вот сейчас вспомнил, что изначально-то хотел с вами поговорить о первой годовщине вашей работы на должности спикера областного парламента… Может, скажете несколько слов о том, что более всего вам запомнилось за этот год?

— Законотворчество — основная функция в деятельности регионального парламента. Стоит сказать, что процесс этот достаточно консервативен. Депутаты много работали над приведением областного законодательства в соответствие с нормами федеральных законов, принимали собственные региональные законы, контролировали их исполнение. Особое внимание мы всегда уделяем бюджетному процессу.

Вторая важнейшая функция Законодательного собрания — парламентский контроль. Скажу лишь о нескольких направлениях проделанной нами работы. Вы знаете, что с марта остановлена деятельность двух крупнейших предприятий региона — АО «Саянскхимпласт» и АО «Ангарский завод полимеров». К нам в Законодательное собрание поступили обращения от депутатов думы г. Саянска и профсоюзной организации АО «Саянскхимпласт». Мы своевременно и серьезно обсудили этот вопрос на сессии, держим его на контроле. Главная задача — сохранить социально-экономическую стабильность в Саянске и Ангарске.

Повышенное внимание мы уделяем проблемам реформирования высшей школы региона. В немалой степени усилиями депутатов удалось сохранить филиал Байкальского государственного университета в Усть-Илимске. Депутаты продолжают совместно с правительством региона прилагать все усилия для разрешения проблем иркутского иняза и аграрного университета.

Депутаты Законодательного собрания ведут активную работу как народные представители в своих территориях.

Вы, наверное, слышали такой термин: электронный парламент. Эта технология позволяет более оперативно реагировать на изменения федерального законодательства и приводить в соответствие с ним региональные законы. Мы начинаем работать над формированием собственной сметы, благодаря чему парламент Иркутской области превратится в настоящий орган государственной власти, который может заниматься представительскими функциями как в России, так и за рубежом. Я думаю, что мы сможем организовывать нашу работу, связанную с парламентским контролем, совершенно по-другому — более независимо.

— Скажите, Сергей Фатеевич, а вы не жалеете, что в какой-то момент ушли в политику, стали депутатом?

— Не жалею. Более того, это было предопределено.

— Это как так?

— Я родился в марте 1954 года. Именно в тот день во всей стране шли выборы в советы народных депутатов. И когда я появился на свет, врач-акушер сказал: «Ну вот, депутат родился». И мама мне все время об этом напоминала. И когда меня первый раз избрали в городской совет Иркутска, она мне, конечно, об этом в очередной раз напомнила: «Ну, вот видишь, врачто был прав!»

— Ничего себе история!

— Но она на этом не закончилась. Моя жена защитила кандидатскую диссертацию, и какие-то ее документы лежали в Москве. А я тогда был управляющим трестом, часто в командировки ездил. Она мне говорит: «Сережа, зайди в ВАК Минздрава, забери документы». «Без проблем», — говорю. Пришел в министерство, подаю доверенность. И тут выходит седенький дедушка. Спрашивает: «Как фамилия?» — «Брилка». Он дальше интересуется: «А где вы родились?» Я говорю: «В селе Анга Качугского района». — «А в каком году?» — «В 1954-м, в марте». — «Ой, да какой же ты бравый вырос-то!» Оказывается, тот врач, который у моей мамы роды принимал! Так что, я думаю, какая-то предопределенность в том, что я ушел в политику и стал депутатом, наверное, все-таки есть.

— Скажите, а если бы сейчас вы вдруг оказались перед Богом, чего вы у него попросили бы?

— Ничего. Я просто поблагодарил бы его за то, что прожил эту жизнь.