Vivе la France!!!

Если честно, я не очень-то большой поклонник Франции. И французов. Не франкофоб, не франкофил. Из всего французского люблю живопись рубежа XIX—XX веков. И, конечно, клич "Свобода, равенство, братство". В случае первой любви у меня как квасного патриота есть симметричный ответ. Русская живопись от Иванова до "сурового стиля" советской эпохи. В случае втором — испытываю чувство ущербности, вплоть до желания стать французским студентом. Два месяца министр внутренних дел Франции Николя Саркози и его подчиненные противостоят манифестантам. Два этих месяца превратились в "день действий" для молодежи и профсоюзов "прекрасной" Франции.

С чего началось?

Поводом для выступлений послужил закон "о первом найме". Дело в том, что 25% молодых французов — безработные. Это огромная социальная проблема. По мысли властей, закон "распахнул двери фабрик, заводов и фирм перед французской молодежью". Это ложь. Ложь властей и ложь новых русских. Например, модного европейца Анатолия Гладилина. Он рассуждает о причинах и последствиях студенческих волнений во Франции в контексте "самой нелепой из революций" (по господину Гладилину), 1968 года. На первый взгляд закон вроде бы действительно дает возможность убить несколько зайцев. Правительство отчитается перед парламентом и обществом. Появятся новые рабочие места, борьба с безработицей будет успешней. Работодатели освободятся от выплат в социальные фонды. У них появятся стимулы для привлечения молодых. Молодежь найдет работу. Однако это слишком красиво, чтобы быть всей правдой. Хозяева становятся заинтересованными более всего в превращении своего предприятия в проходной двор. Благо, о причинах увольнения они могут теперь умолчать. Можно массово принимать и массово изгонять. Главное, не забывать, что безнаказанность определяется возрастом наемника — до 26 лет.

Кто поддержал молодежь?

Идеи социальной солидарности во Франции живы как, может, нигде. Франция дала миру целое созвездие социальных мыслителей. Тех, кого называют энциклопедистами, утопическими социалистами, коммунистами. По большому счету, идеи социальной справедливости и свободы, питавшие их, суть христианские. Это античное язычество придумало, что homo homini lupus est — "Человек человеку волк". А отец церкви Фома Аквинский возложил на власть (государство) заботу об общем благе. Он же провозгласил право подданных на свержение властей. Так что французские Гладилины и русские Сурковы из администрации президента очаровать могут лишь неучей и язычников.

• Французские интеллектуалы всегда на стороне "отверженных". Тех, кому надо отстоять свои права. Преподаватели и ректоры университетов, назначенные сеять разумное, доброе, вечное, призвали студентов выйти на улицу. Страна Руссо и Наполеона не хочет быть страной Саркози. Профессиональные союзы Франции поддержали молодежь. Правительство и парламент оказались по другую сторону баррикад от профсоюзов, государственных и муниципальных служащих, профессоров и преподавателей университетов и лицеев, студенчества, старшеклассников, в целом учащейся молодежи. Власти дрогнули и раскололись.

Французский протест на глобальном фоне

То, что происходит во Франции, — не эпизод. Как многим хотелось бы. Поэтому многие делают вид, что французские дела сугубо национального окраса. Это не так. У событий два контекста. Французский и мировой.

Контекст французский. Он также не является сугубо национальным. Скорее, он западно- и среднеевропейский. За послевоенные годы лозунг Нового времени — "Свобода! Равенство! Братство!" — стал социальной практикой. Современное европейское человечество через гармонизацию этих начал породило социальное правовое государство. Оно правовое. Задающее параметры формального равенства. Оно социальное. Задающее параметры фактического равенства. Основная масса людей Запада принадлежит к так называемому среднему классу. Средний — значит лишенный специфического качества.

Несмотря на разветвленность институтов гражданского общества, именно государство несет ответственность за социальную стабильность и устойчивость всех моментов социума. От граждан до общества в целом. Это обусловлено природой государства, имеющего весь спектр властных полномочий. Как субъект, отвечающий за социальную гармонию, государство с неизбежностью превращается в социальное государство. Идея социального государства состоит в упорядочении жизни на принципах гуманизма. Именно так. Платон, Аристотель, Гегель были убеждены в нравственности государства. Гуго Гроций говорил о нем как об орудии достижения социального блага. Жан-Жак Руссо и Фердинанд Лассаль ждали от него утверждения общей свободы. Наши современники Ростоу, Хершнер, Бернс видят цель государства в законном создании разнообразных социальных благ для всех членов общества.

Национальные ответы на универсальные вопросы

За последние годы в развитых демократиях сложились различные модели социального государства. Они отличаются ролью и степенью участия в социальных процессах власти, корпораций и личности. Это, во-первых. А во-вторых, ролью институтов гражданского общества. Поэтому когда А.Гладилин или какой-нибудь другой буржуазный неофит валит все в кучу, то я подозреваю или некомпетентность, или злой умысел, или и то и другое разом.

• Америка тоже социальное государство.

Зоологический индивидуализм американцев породил либеральную модель. Здесь роль государственных структур непосредственно в социальной политике минимизирована. Основными ее субъектами выступают личность, социально-страховые фонды, ассоциации. Финансы социальных программ складываются из частных сбережений и частного страхования. Ответственность государства распространяется только на базовые доходы всех граждан и благополучие наиболее слабых слоев населения. Зато государство стимулирует создание и развитие негосударственных форм страхования и поддержки. Обеспечивает — это главное — различные средства и способы получения гражданами своих доходов.

• Вторая модель социального государства сложилась на Дальнем Востоке.

Сначала в Японии. Здесь максимальная ответственность за судьбу граждан ложится на корпорации. Естественно, в этом случае пространство гражданской свободы сужается. Гражданин вытесняется работником. Создавая систему пожизненного найма, предприятие привязывает работника. Вынуждает быть трудоголиком. Но взамен дает социальные гарантии. Пенсия, частично бесплатные медицина, отдых, образование — корпоративная норма.

• Третья модель социального государства — достояние Западной Европы.

В ее основе лежит солидарность. Всеобщая ответственность. Общества — за гражданина. Гражданина — за общество. Орудием солидарности выступает государство. В общественном государстве действует перераспределительная социальная политика. Богатый платит за бедного, здоровый — за больного, молодой — за старого. Государство как механизм перераспределения использует бюджет и государственные социально-страховые фонды. Социальные услуги поэтому по большей части безвозмездны.

Солидаризм имеет две основных ипостаси. Во-первых, солидарность между различными социальными группами и слоями общества. Во-вторых, между различными поколениями. Государство, корпорация, гражданское общество выступают на равных. Но приоритет остается за обществом.

В зависимости от соотношения доли вклада в общее дело выделяют два типа стран. Швейцария, Швеция, Дания — не Франция, господин А.Гладилин — строители рыночного социализма. В них значительная часть расходов на социальные нужды берется прямо из бюджета. Франция, как и Германия, — страна социально ориентированной рыночной экономики. Здесь бюджетные отчисления и страховые взносы работника и работодателя на социальные нужды примерно равны. К таким странам относился Советский Союз.

Понятно, модели государства — идеальные типы. В жизни это означает доминирование одних принципов при обязательном присутствии прочих. И, конечно, степень социальности — ответственности и справедливости — зависит в первую очередь не от внешних, формальных норм. Главное — место социальных ценностей в обществе и государстве. Когда иерархии ценностей совпадают, общество настроено миролюбиво.

Почему именно сейчас

Миролюбие испарилось. Французы вышли на улицы. Почему именно сейчас? Закон "о двадцатишестилетних" — это и причина, и повод. Как причина он не устраивает нормальных французов сам по себе. Он попирает формальное равенство перед законом. Он циничен и безнравственен. Я на стороне тех, кто против лизоблюдства. Кто понимает, что приспосабливаться к чужой дурости не стоит. Ни до 26 лет, ни в 26 лет, ни после 26-летия. На своей шкуре мы, к сожалению, знаем твердо: "Ты начальник — я дурак". Пусть хоть французы пытаются этого не знать.

Но закон для трудовой Франции — это и повод. Всего лишь повод. Завоевания масс — всегда кость в горле у сильных мира сего. Ибо их аппетиты не знают пределов. В условиях глобализации — глобальной эксплуатации мира транснациональными корпорациями — возникает желание уравнивать мир. Но не в богатстве, а в нищете. Попытки ограничить права трудящихся стали знаком нашего времени. Но свободная Франция не хочет жертв в интересах монополий и всечеловеков. Удачи тебе, прекрасная Франция!

Нелирическое отступление под сень родных осин

Русь, дай ответ, когда и ты станешь социально ответственной и солидарной. Где твои профсоюзы? Где студенческая молодежь? Где реальная политика? Неужели Сурков всегда с тобой? Не дает ответа. Спит. Или пьет.