До утреннего автобуса

Как один разговор с Вампиловым повлиял на судьбу его однокурсника, журналиста Виталия Комина

Журналист, писатель Виталий Комин известен своими трудами, посвященными Евге-нию Евтушенко. Его работы, выстраивающие хронологию жизни поэта, были отмече-ны многими специалистами. Современник великих людей Виталий Комин хранит в памяти любопытные детали об их жизни и творчестве, зная которые можно глубже понять сибирских писателей и поэтов. Интересными фактами о жизни своего одно-курсника Александра Вампилова он поделился с читателями нашего еженедельника.

В колхозе и на сборах

— Вампилов родился в Кутулике. В какой-то степени он, как и Евтушенко для Зимы, стал брендом, визитной карточкой своей малой родины. Вампилов часто вспоминал о Кутулике в своих произведениях. А что говорил он о поселке в обычной, будничной жизни?

— Кутулик мог возникнуть у Вампилова в разговоре. Его туда тянуло. И я хочу расска-зать о наших совместных туда поездках. Аларский район был подшефным у универси-тета. Три года подряд сентябрь мы проводили именно там, помогали во время убороч-ной. В те годы механизации никакой не было. Мы копали картошку, убирали овощи, были на подработке зерна. Мы, ребята, очень гордились тем, что в 18 лет могли мешок зерна весом 50 кг не просто погрузить в машину — мы его поднимали, по сходням за-носили в амбар и высыпали в отсек семенного зерна. Чувствовали себя героями, были в ту пору незаменимы.

— Вампилов во время таких поездок в колхоз ночевал дома или оставался с друзьями?

— Он не просто ночевал дома, он звал нас всех к себе. Анастасия Прокопьевна, его мама, была нам рада. Нас было 5—7 человек, а надо же было где-то всех положить. Она укладывала нас штабелями прямо на полу. Сейчас я прихожу в эту комнату — там ведь теперь музей — и вижу эти доски. Да, пусть полы поменяли, но для меня они как будто те же самые. Мне приятно вспоминать и рассказывать, как я на них спал. Случаи были разные. Вспоминается, как однажды утром Анастасия Прокопьевна перепутала Сашу с Игорем Петровым (на данный момент доцент кафедры журналистики и медиа-менеджмента. — Прим. ред.). Мы были чубатые, волосы были черные, в том числе и у Игоря. Легко было перепутать. Мама Саши однажды разбудила Игоря и попросила, думая, что обращается к сыну, помочь по хозяйству. Игорь встал, посмеялся, затопил печь. Потом мы позавтракали и поехали работать в село Куйта. Мы в то время все для Анастасии Прокопьевны были как родные. Очень гостеприимная была женщина.

— Вампилов ведь вообще не жил в общежитии. Это известный факт. Он жил у брата. А каким он был в быту? Не был ли избалованным домашним мальчиком?

— Что вы! Нет, конечно. Мы тогда все были на равных. Пусть Вампилов в общежитии и не жил, зато он там пропадал. А жить бок о бок нам приходилось неоднократно. И не только в Кутулике на уборке урожая. У нас ведь была военная кафедра, мы дважды вы-езжали на сборы. После четвертого курса принимали присягу в Забайкалье, на терри-тории Агинского округа. Даже фото такое есть. А вот уже после пятого курса нам было присвоено звание лейтенанта. Это было в Амурской области, в Белогорске, где сейчас, кстати, строится космодром. Нам, парням, эти поездки были в радость. Мы учились на артиллеристов, а на сборах могли наконец-то посмотреть на настоящие гаубицы, ис-пытать некоторую романтику. Нужно отметить, что мы неплохо служили. И когда я ду-маю, почему это не было нам в тягость, то прихожу к выводу, что на нас так влияли наши преподаватели. Они ведь все были бывшие фронтовики. Тогда, в 1955 году, по-другому и быть не могло. Потом таких учителей уже не было.

— Как складывались отношения между студентами в университете? Сейчас, вспоминая Советский Союз, говорят о дружбе народов. А как обстояли дела на самом деле?

— Таких мыслей — русский, нерусский — раньше, как и сейчас, надеюсь, среди студен-тов не было. Мама у Вампилова была русская, а отец бурят. Но это ничего не значило. У нас обоих родители были учителями. Вот это значило многое. Это давало нам какую-то общность. Отец Саши был репрессирован, и он не любил разговоров об отце. Те, кто учился с ним, понимают, что многие свои типажи он брал из жизни. Да и не только типажи, но и личные переживания. Например, тема безотцовщины, тоска об отце, ко-торого он не знал, выразилась в «Старшем сыне». Отвечая на этот вопрос, хотелось бы еще вспомнить стихотворение, которое перевел поэт Анатолий Преловский. Он учился на несколько курсов старше и однажды замечательно перевел осинского поэта Влади-мира Петонова: «Мы друг к другу тянемся сердцами./ Ты литовка, ну а я бурят./ Сколь-ко ж можно говорить глазами/ То, о чем словами говорят». А заканчивается стихотво-рение так: «Слышишь, я по-русски расскажу, как тебя люблю».

«Слава его сама нашла»

— Вы сказали, что Вампилов брал типажи из жизни и делал это наверняка осознанно. А понимал ли он масштаб своей собственной личности?

— Масштаб пришел к нему гораздо позже. До своей славы он не дожил, но у него была уверенность, что он пробьется. Слава появилась потому, что уже чуть-чуть он пробился. В Улан-Удэ в Русском театре ставили его пьесы. Иркутск поставил «Старшего сына». Вампилов видел, что в Москве интере-суются его произведениями. Саша не был зазнайкой, в нем отсутствовало тщеславие. Было, конечно, желание, чтобы поставили пьесу в столице, но тщеславия заметно не было. У него было развито чувство достоинства, слава его сама нашла. В Вампилове было заложено стремление идти от жизни, поэтому его герои имеют прототипы. Мы потом их узнавали, особенно в пьесе «Прощание в июне».

— Цензура сильно мешала его творчеству?

— То, что цензура была, он, конечно, чувствовал. Но он видел, что все литераторы про-биваются с трудом; знал, что чем сильнее писатель, тем сильнее он испытывает сопро-тивление, тем больше он работает. Когда Вампилов был замечен, начал ездить в Москву. Там ему давали советы. Я сейчас не о цензуре, а о мастерстве. Он много рабо-тал. Иногда следовал советам, переделывал какие-то сцены. Недаром существует мно-го вариантов его пьес. С чем-то он соглашался, с чем-то нет. Это были рабочие момен-ты, но переделать сюжет он не согласился бы никогда.

— Чтобы написать хоть что-то, нужно время. Когда Вампилов успевал заниматься творчеством?

— Вначале Вампилов был журналистом, работал в «Советской молодежи». Потом, ко-гда его заметили, брат Миша посоветовал ему уйти из редакции. Миша тогда был гео-логом, был задействован на поиске урана, хорошо зарабатывал, но часто уезжал в ко-мандировки. Александр жил у него на квартире. Брат давал ему деньги, поддерживал его. Если бы Вампилов остался в газете, то ничего он просто не успел бы, конечно. Я вам сейчас расскажу историю. Никогда ее до этого не рассказывал. Она о том, как Вампилов повлиял на мою судьбу. После окончания университета я поехал к родите-лям в Зиму, работал в районной газете. И вот прошло три года. Однажды раздается звонок — к нам в район приезжает в командировку Вампилов. Он тогда работал в «Со-ветской молодежи», ему дали задание написать о молодой доярке, комсомолке из Масляногорска. Мы оба обрадовались предстоящей встрече. Хотелось наговориться. Автобус в Масляногорск делал только один рейс в день. Мы уехали туда утром, взяли интервью у доярки, а ночевать решили в колхозной конторе. Помню, что отпустили ис-топницу домой, чему она была, конечно, рада. Сами взяли охапку дров, бутылку вина и всю ночь сидели, говорили, подкидывали дрова в печь, как в костер. Проговорили до утреннего автобуса. Тогда-то мне Саша и посоветовал, даже настоятельно порекомен-довал переехать в Иркутск, устроиться в «Советскую молодежь». Сказал, что нужно привезти публикации, что сам собирается уходить. Посмеялся еще, что мне в Зиме найдут невесту и я уже никуда не уеду. Вскоре я действительно по его совету перебрал-ся в областной центр. Потом была газета, взрослая жизнь и сорок три года на област-ном радио. Много чего было… И кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы не тот разговор.

— Как вы думаете, а сам Вампилов многое смог бы сделать, если бы не случилась трагедия?

— Когда я об этом думаю, то представляю цветок, который завял, не успев распустить-ся. Вампилов погиб, не увидев расцвета своей славы. А мог бы. Он уже был замечен. Лед тронулся. Это ощущение давало ему уверенность, что все будет хорошо. Он напи-сал бы еще не одну пьесу. Очень правильно, что сейчас заглядывают в его рассказы. Все у него интересно. Все свидетельствует о его наблюдательности, чувстве слова. Нельзя выразить словами, как жаль, что так вышло. Он мог бы еще многое написать.

Фото Светланы Михеевой и из личного архива Виталия Комина