Богомол. Глава двадцать вторая

Вокзал станции Иннокентьевской (ныне Иркутск-Сортировочный). Около 1914 года.
Вокзал станции Иннокентьевской (ныне Иркутск-Сортировочный). Около 1914 года.

Продолжение. Начало в номерах 38 (2019) — 7 (2020). Глава двадцать перваяНачало

Глава двадцать вторая

Меня привел в чувство истошный крик. Орал бандит с окровавленной ногой, перекатываясь по грязному истоптанному снегу. Мой затылок отчаянно саднил. Когда я попытался коснуться головы, обнаружил, что опутан веревкой от плеч до самых пяток.

Толпа отступила; прямо передо мной веером лежали четыре трупа, их никто не пытался убрать. Крестьяне были поглощены другим зрелищем.

Бронепоезд, окутанный яростным облаком пара, пришвартовался к перрону. Из штабного вагона высыпала дюжина матросов с винтовками наперевес и выстроилась полукругом, охраняя высокую стройную женщину, одетую в мятую кожу.

Она выглядела так, будто вся была вылита из цельного куска бронзы. Тень от козырька фуражки похитила ее лицо, но жестокие, резко очерченные губы и твердый подбородок на крепкой античной шее мне показались знакомыми. Танцовщица-убийца. Странные порой возникают ассоциации, но размышлять об этом было некогда. Зрелище набирало обороты.

Комиссарша вытянулась по швам и выкрикнула хрипло:

— Кто смотрящий по вокзалу?

— Вы хотели сказать — начальник?

Из толпы вышел господин в форменной железнодорожной шинели, с мягким усталым лицом, в очках, и бородка клинышком.

— Вырин, начальник станции. Мадам, дорогой мой товарищ, — произнес он, разводя руками в пригласительно-недоуменном жесте, — не угодно ли пройти ко мне, чтобы решить вопрос…

Комиссарша скупым движением выдернула маузер и выстрелила с бедра. Инженер опустился на снег.

— Пуля — плоть моя, огонь — дух мой! — выкрикнула комиссарша. — Ну, кто желает причаститься?

Тишина стояла смертная. Удовлетворенная обстановкой, она продолжила, мерно вращаясь корпусом вправо и влево:

— Зовут меня Рихтер. Для сознательных граждан я товарищ Рихтер, а для других — ночной кошмар и высшая кара. Теперь я тут смотрящая.

Речь ее отличалась легким акцентом с повышением интонации в конце фразы, как у человека, выросшего в англоязычном окружении. «Щ» она произнесла как «шч», молодежь в России так не говорит, по меньшей мере в северных губерниях.

Комиссарша вскинула руку с маузером.

— В шеренгу по одному становись! Предъявить документы в развернутом виде!

Из вагонов брызнули солдаты, прикладами выравнивая толпу. Суета началась безумная. Меня поставили на ноги. Когда построение завершилось, с левого фланга раздалось угодливое блеянье:

— А что, товарищ Рихтер! Вам фраер не нужон?

— На консервы сгодится.

— А вот у нас! — крикнул старик в обдерганной шинели, низенько согнулся и показал на меня пальцем.

— Кто еще там? — комиссарша нахмурилась. — А, беляки-стервенция… Тащи его в хату.

Бандиты подхватили меня на руки и поволокли в здание вокзала, в полутемную комнату, хорошо еще головой вперед. Положили на стол, мне в затылок уперлась монументальная казенная чернильница.

— Оставьте, — бросила Рихтер.

Когда бандиты скрылись за дверью, комиссарша расслабленно сняла с головы фуражку и белоснежным шелковым платком вытерла лицо, как хорошо потрудившийся человек.

Ее лицо постарело слишком быстро, как под влиянием болезни, злых мыслей или запущенной наркомании. Товарищ Рихтер была очень похожа на Диану, но большевичку отличал ее взгляд. Вместо открытого, ясного взора Дианы в ее русалочьих зрачках стояла мертвая бездонная вода. Такие глаза я видел у вконец измотанных войной солдат, готовых стрелять в кого угодно без всякого сожаления.

Просмотрев мои документы, она скованно, словно тоже была связана, повернулась ко мне и задумчиво сложила руки на животе.

— Well, — произнесла она, — I have always suspected that the prophet Jonah was overboard not in good faith... So, welcome to the belly of the fish. How do you feel, dear captain?

— I feel good. Thank you, miss Fish*.

Она рассмеялась неожиданно приятно, хотя и не слишком искренне.

— Довольно неожиданно слышать гусарский юмор из уст выпускника Пажеского корпуса, полковника Генштаба… Похоже, Андрей Петрович, пьянящий воздух революции ударил вам в голову; только, прошу вас, давайте не будем обыгрывать слова marksman и miss Marx. Увы, мой английский слишком слаб в сравнении с вашим, а потому предлагаю перейти на родной язык. Умоляю вас говорить тихо: акустика в этом кабинете совершенно как в опере, а за дверями стоят люди, весьма далекие от искусства.

Она выхватила кортик из подвешенных к поясу ножен и одним движением вспорола веревки.

—  Вы можете встать.

Рихтер придвинула мне табурет. Мои ноги дьявольски затекли, но теплый прием и информированность моей визави прибавили бодрости и помогли подняться. Рихтер села на стул, стоявший симметрично напротив. Она держалась так, словно тоже сбросила оковы. Что ж, милая беседа в тревожных обстоятельствах, лесть, зеркальное копирование движений… Вербовка началась.

— Господин полковник, — продолжила она, — мне очень жаль, что мы встретились при столь печальных обстоятельствах, однако я давно искала встречи с вами и очень рада знакомству. О вас я много слышала от моего начальника — его высокопревосходительство господин барон благодарен вам за сведения о китайских войсках в Урге и, особенно, за создание подпольной агентурной сети. Штурм города намечен на ближайшее время, успех дела теперь неминуем. Жаль, череда совпадений помешала нам встретиться раньше. Полагаю, вам известен мой оперативный псевдоним. Диана.

— Я знаю женщину с этим именем. Она очень похожа на вас.

— По счастью, наше сходство ограничено внешностью, хотя моя сестра Лиза взяла у меня все — документы, псевдоним и даже судьбу. Вы знаете ее как леди Мэри. Наш несчастный родитель, сибирский купец, перебрался в Европу и сделал все, чтобы мы получили хорошее воспитание. Лиза окончила Бедфордский колледж в Лондоне; там, в Лондоне, она и заболела идеями марксистов, поддавшись роковому обаянию наших соотечественников, социалистов-эмигрантов. Один из них оказался агентом Интеллидженс; под его началом она прошла специальную агентурную подготовку. Лиза в совершенстве владеет огнестрельным оружием и приемами рукопашного боя, она великолепно освоила искусство манипуляции и способна обвести вокруг пальца самого умного и проницательного мужчину. Удачный брак сделал ее леди в глазах окружающих, но сути не изменил: она все та же отчаянная авантюристка, какой всегда была. Лиза похитила меня в Омске; наверное, вы слышали. Потом она поручила своим бандитам переправить меня за линию фронта, а себя выдала за меня. Она не просчитала только одно: то, что я могу сбежать. Я избавилась от своих конвоиров, мне ведь тоже кое-что по силам. Я сошла на полустанке в глухом лесу, и вдруг меня посетила идея: выдать себя за сестру, чтобы найти ее и обезвредить.

— К чему такие сложности? Могли бы приехать в Омск и все рассказать.

— Но кому? Ах, вы не знаете. Бикреев работает на красных.

— С каких пор?

Она встала и трудным скользящим жестом, в котором смешались рассеянность и отчаяние, сбросила с плеч кожаный бушлат. Ее фигура, судя по тому, что открывала взору тесная униформа, была совершенна.

— Извините, я немного волнуюсь, мне действительно непросто говорить сейчас, — проговорила она. — Понимаю, как сильно вы привязаны к этому человеку. Ощущаете рыцарские, да просто человеческие обязательства перед ним... Но Бикреев предал вас. Он отправил вас в Иркутск с очень трудным заданием, предложив опереться на своего самого ненадежного агента, да к тому же зная наперед, что вы не сможете связаться со Ставкой в течение долгого времени. Бикреев — враг. У меня есть доказательства того, что именно он организовал штурм Зимнего дворца в октябре семнадцатого; полагаю, вы и сами знаете, что Зимний брал отдельный штурмовой батальон Сто шестой пехотной дивизии, резерв Генштаба, созданный Бикреевым в шестнадцатом году. Учебный лагерь батальона находился в Финляндии, близ Таммерфорса; место вам знакомо, ведь вы тоже прошли там подготовку. Бикреев готовил этот отряд к весеннему наступлению семнадцатого года, которое не случилось из-за февральской революции, а уж как он ненавидит февралистов, известно всем. Задайте себе вопрос: за какие заслуги Бикреев получил кафедру в военной академии большевиков, где он преподавал основы разведки? Кто, наконец, помог вам бежать из Петрограда, чтобы внедрить вас в белое подполье? В восемнадцатом году он успешно проник в нашу Ставку, на самый верх. Как думаете, почему Колчак проиграл весеннюю кампанию? А как насчет Омска? Он был захвачен силами одного полка! У наших войск не было достоверных сведений о красных, это большая заслуга Бикреева. И наконец, золотой запас. Эвакуация наших войск за границу более чем вероятна. Золото необходимо нам для работы за рубежом, а Бикреев сделал все, чтобы удержать его и отдать красным, при этом использовав вас.

Рихтер посмотрела на меня с сочувствием.

— А вы отлично держитесь; что ж, я продолжу. Бикреев… Он пытал меня в Омске. Для него люди — ничто. И на Советы ему плевать, он уедет в Европу. Все его хлопоты по поводу золота — лишь способ откупиться, чтобы красные не гонялись за ним по всей планете. Теперь ему позарез нужно разбогатеть, и сделать это необходимо тайно. Золото для этой цели не годится — оно громоздкое, выдает с головой. Бумажная валюта тоже не выход — она привлекает воров и бандитов. Как поступить? Решение пришло, когда Бикреев узнал, что англичане положили глаз на Идоган. Алмазы — идеальный выбор, если необходимо тайно вывезти ценности. Их стоимость огромна, а спрятать можно на себе. Осознав это, Бикреев решил перехватить всю коллекцию. К себе в подельницы он взял Лизу, они знакомы с семнадцатого года. Чтобы включить ее в состав конвоя, Бикреев затеял подмену, рассчитывая использовать наше сходство. Он пригласил меня в Омск и поручил возглавить экспедицию, мотивировав свой выбор тем, что я, как служащая контрразведки атамана Семенова, пригожусь на случай, если атаман, склонный грабить поезда, покусится на бриллианты. Звучало это смешно, однако с начальством не спорят; я согласилась. Остальное — дело техники.

— Но как Лизе удалось избавиться от конвоя?

— Она специалист по ядам. Думаю, она подсыпала отраву в ужин, а затем на всякий случай добила конвойных; это в точности соответствует ее манере. Однако случилось непредвиденное. Во время следования поезда начальник конвоя поручик Паламеди что-то заподозрил и передал шифровку в иркутскую контрразведку. Уйти с бриллиантами Лиза не смогла — началась облава. Она оставила саквояж с бриллиантами, отправилась к дежурному и потребовала спрятать вагон, пригрозив ему расстрелом. Пульман быстро опломбировали и отогнали сюда, на Иннокентьевскую. Станция большая, поездов скопилось много, спрятать вагон можно вполне. Но прежде чем это случилась, дежурный по станции Иркутск сообразил, что можно крупно поживиться. Он взял пару камешков и спрятался, дожидаясь момента, чтобы всем завладеть без опаски. Лиза его нашла. Хотела добиться признания, но убила в приступе гнева. В итоге никто не знает, где камни. Ясно только, что они здесь, на станции, потому я и поспешила ее занять.

— Вы убили начальника станции. Он мог бы помочь.

— Он пребывал в должности какие-то несколько дней, о пропавших бриллиантах ничего не слышал.

— Ладно. Допустим, Бикреев работает на красных. Какова моя роль в этой игре?

— Вы — специалист по Идогану, единственный выживший. Вы нужны и Мэри, и Бикрееву, чтобы опознать камень. Как только вы это сделаете, они вас уберут.

В комнату вошел без стука молодой матрос с нежным безусым лицом. В его руках был поднос с горячим чайником, двумя одетыми в бронзу стаканами, горкой сахара и дольками лимона. По комнате поплыл запах бергамота.

— Угощайтесь, на улице жуткая погода, — сказала Рихтер, когда матрос вышел. 

— Если не секрет, — спросил я, поднимая стакан, — как вам удалось получить этот сказочный поезд?

— Образ леди Мэри, знаете ли, открывает многие двери в царстве большевиков, у нее высокие знакомства. Грех было не воспользоваться — я всегда мечтала стать директором зоопарка.

— Что вы ожидаете от меня?

— Я буду очень признательна, если вы тщательно исследуете станцию и подадите знак, когда обнаружите камни. Своих людей я отведу в поселок, вам никто не помешает. Советую поторопиться. И пожалуйста, когда будете уходить, не забудьте прикончить охрану.

Рихтер поднялась.

— Молился ли ты на ночь, белый потрох? — громко сказала она и прибавила вполголоса: — See you on stage. And break a leg!**

Она козырнула и вышла, приказав бойцам охранять дверь.

Мне тоже пора на воздух. Мисс Рихтер произвела на меня сильное впечатление: находчива, работает напористо, но ее импровизация слаба и нескладна, слишком спешит. И убеждать меня в том, что Бикреев работает на красных… Эту дезу мог сочинить только тот, для кого все русские — животные, без разума и чести. Я только что беседовал с леди Мэри.

От размышлений меня отвлек зуммер телефонного аппарата, висевшего на стене у двери.

— Алло! — зарычали в трубку. — Вырин! Вы что там, спите? 

— Что случилось?

— Да у вас по первому пути…

В трубке затрещало, оборвалось.

Я собрался, сунул в кобуру револьвер, оставленный комиссаршей. Наверняка за дверью на часах стоят самые неумелые солдаты. Но расстреливать охрану я, пожалуй, не стану, чтобы не подарить леди Мэри алиби перед ее гамадрилами.

Створы окна держались на краске и бумажных полосках, которыми были грубо заклеены щели. Через минуту я уже шел по сугробам, завалившим внутренний двор.

_______________________________

* — Я всегда подозревала, что праведник Иона оказался за бортом не по собственной воле… Что ж, добро пожаловать в чрево кита. Как вы себя чувствуете, дорогой капитан?

— Неплохо. Благодарю вас, мисс Кит (англ.).

** До встречи на сцене. Удачи! (англ.)

Продолжение.